| ПУБЛІКАЦІЇ |
Украинский президент называет поместную церковь "абсолютно необходимым атрибутом независимого государства", и многие из нас с этим согласны.
Автокефалия видится закономерным продолжением национальной эмансипации, стартовавшей в 2014 году.
Своя страна – своя церковь. Своя страна – свои институты, правила и законы. Своя страна – своя история, культура, символика, национальные герои. Обо всем этом очень интересно и приятно размышлять, говорить и писать.
Но у всякой эмансипации есть и другая, малопривлекательная сторона.
Своя страна – это еще и свои негодяи, свои идиоты, свои преступники. Свое зло, которое уже не свяжешь ни с кем, кроме самих себя. "Да, это наш сукин сын", – с этого откровенного признания начинается подлинная самостоятельность и цивилизационная зрелость.
И с этим у независимой Украины пока не складывается.
Критическое отношение к украинской действительности, характерное для нашего общества, не равнозначно самокритичности. Как правило, люди и явления, ставшие для нас по-настоящему своими, оказываются вне критики.
А все критикуемое отождествляется с чем-то чужеродным и навязанным Украине и украинцам – с "антинародным режимом", "олигархами", "совком", "русским миром" и так далее.
Либо сукин сын не наш, либо он не сукин сын. Либо своя #перемога, либо чужая #зрада.
Подобный подход распространен повсеместно, о чем бы ни зашла речь.
Петр Порошенко – мудрый, честный и успешный государственный деятель. Или же "предатель", "враг" и "Вальцман", то бишь некий чуждый элемент, чьи интересы полностью расходятся с интересами сражающейся страны.
Надежда Савченко – эмоциональная, искренняя и бесстрашная народная героиня. Или же подлая российская диверсантка, завербованная Путиным.
Бойцы УПА – рыцари без страха и упрека, не способные пролить невинную кровь. Или же переодетые энкаведисты, убивавшие мирных жителей с провокационной целью.
Украинская отсталость, безграмотность и неэффективность – злобный поклеп на нашу страну. Или же тяжелое тоталитарное наследие, никоим образом не связанное со свободной Украиной…
Очевидно, за этой категоричностью скрываются наши внутренние комплексы.
Для большинства патриотов независимая Украина по-прежнему остается чем-то спорным и требующим красивой аргументации.
Кремль ставит под сомнение наше право на самостоятельную жизнь – и мы невольно сомневаемся вместе с ним. Нам кажется, будто любой негатив скомпрометирует саму идею украинского суверенитета.
[L]Любая проблема внутреннего происхождения будет свидетельствовать о несостоятельности украинского проекта.
Любой сукин сын, признанный своим, дискредитирует украинскую независимость. В наших глазах все порожденное национальной Украиной должно выглядеть идеальным.
Чувство уязвимости и неуверенности в себе оборачивается болезненно-агрессивным перфекционизмом.
Между тем всякое зрелое государство избавлено от подобных комплексов.
Серьезные проблемы или их отсутствие не рассматриваются как довод против суверенитета или в его пользу. Когда Бразилию сотрясают коррупционные скандалы, никому не приходит в голову, что бразильская независимость себя не оправдала, и придется вернуться под власть португальцев.
Когда в Греции бушует экономический кризис, никто не задумывается о реставрации Османской империи в границах 1820 года.
Когда Хорватия вынуждена извиняться за преступления усташей в годы Второй мировой, никто не считает это основанием для восстановления Югославии.
Когда на Мальте или в Словакии поднимается буря из-за убийства журналистов, никто не думает, что мальтийцы не способны нормально жить без британской опеки, а словаки – без венгерской или чешской.
И для Украины очень важно прийти к такой же внутренней раскованности.
Своя страна – это не пространство идеального и желаемого, а пространство реального и возможного.
Логика подсказывает, что даже при самом благоприятном развитии событий процент глупцов и подлецов в независимой Украине будет ничуть не меньше, чем в независимой Польше, Ирландии, Колумбии, Румынии или любом другом государстве.
Разумеется, это не аргумент против украинской независимости. И, разумеется, это не повод игнорировать национальную глупость и подлость или стыдливо от нее открещиваться.
Приведем простой пример. Существуют ли украинские неонацисты?
Естественно – как и американские, итальянские, венгерские, греческие или российские. Тем не менее для нашей прогрессивной общественности эта тема всегда была табуированной.
Молодые люди со специфической риторикой и символикой либо объявлялись кремлевскими провокаторами, не имеющими отношения к Украине (подобная точка зрения преобладала до войны); либо считались нормальными правыми патриотами, в чьем мировоззрении нет ничего предосудительного (эта оценка возобладала в последнее время, и зачастую к "нормальным патриотам" относят тех, кого еще несколько лет назад называли "провокаторами").
Честное признание проблемы для многих равноценно измене, подыгрыванию Москве и подрыву украинской государственности. Хотя цивилизационное взросление Украины наступит именно тогда, когда московскую истерику заслонит наш собственный диалог о наших собственных неонацистах. Которые были, есть и будут внутренним украинским делом.
Назваться независимой страной легко. Труднее ощутить себя независимой страной, чей суверенитет выглядит само собой разумеющимся.
Где национальный негатив не вызывает ни иррационального отрицания ("У нас все прекрасно!"), ни лихорадочного перевода стрелок ("Во всем виноваты враги и предатели!"), ни сокрушенного опускания рук ("Страна 404!").
Где о коррупции, ксенофобии, насилии, несвободе или черных страницах прошлого можно спорить, не бросаясь из одной крайности в другую.
Бывают ситуации, вынуждающие мириться со злом, потому что оно свое и меньшее. Бывают ситуации, требующие бескомпромиссной борьбы со злом, даже если оно свое.
Но в любом случае приходится трезво смотреть в лицо собственному злу, а уж затем делать выбор, соответствующий обстоятельствам.
Способность разобраться со своим сукиным сыном – не менее важный атрибут независимости, чем национальный пантеон героев или единая поместная церковь.
Михаил Дубинянский, для УП